Мой дед Иван

Мой прадед Патрикей Васильевич Рыбинсков родился в 1896 году в селе Затонное в семье Василия и Аксиньи Рыбинсковых. Василий Рыбинсков был казаком среднего достатка. Семья не бедствовала: было несколько коров и лошадей. В подвале –  множество съестных припасов.

Казаки уходили на службу в одни и те же полки, сотни. Выжившие возвращались домой, и вновь жили по соседству. Мальчиков крестили, а позже сажали на коня. Отец проводил коня под узды по селу. Проведя ритуал, отправляли депешу в войсковую канцелярию, где сообщали о рождении нового казака. Малолетних казаков сразу начинали учить военному делу. С 19 лет казак нёс военную службу. В семье Рыбинсковых росли два сына Патрикей, Фокей и дочь Матрона.

Патрикей был с утра до вечера занят своими мальчишечьими делами: играли с друзьями в войнушку, ловили сусликов, купались на Илеке. Годам к 13-14 он стал работать вместе с родителями. А после работы любил удить рыбу на Илеке  и озере Глинка. Её, как тогда говорили, можно было поймать на булавку – столько рыбы было много. Когда отец уезжал на сборы, Патрикей оставался в семье за старшего. Жизнь в приграничном селе была не совсем спокойной. Иногда киргизцы делали вылазки, грабили селения, сжигали, уводили в полон людей и скот.

Настала пора Патрикея сесть в казачье седло и продолжать дело отцов. На основании положения о воинской повинности 1874 года казаки, достигшие 19 лет от роду, зачислялись во внутренний – служащий – отряд казаков.

В 1914 году женился на красавице-казачке Ирине Григорьевне Сакмаркиной. В 1915 году у них родился сын Иван (мой дед), а в 1919-м – дочь Нюра. Ко двору пришлась молодушка Ирина – то бельё в проруби зимой полоскать, то в поле работать, да за скотиной ухаживать. Готовить была Ирина мастерица: похлёбку, сальник, битый и курники в печи – любо, дорого. Бывало, напечёт гору блинов да в семейную сковороду их, маслом или сливками намажет и в печь понежиться, потомиться, а потом на стол. Порежут блины в сковороде косынками – ум отъешь, как тогда говорили. И всего того счастья было лет пять. Докатилась гроза революции и до Затонного.

И взвыли люди от такой напасти,

Ополоумел, видимо, народ.

Кто поклонился новой красной власти,

За белых Патрикей ушёл в поход.

– Затонное трижды переходило из рук в руки. То красные в нём хозяйничали, то белые. А и те, и другие свои же, казаки. Что делали, зачем? – вспоминал М.Г. Портнов, старый казак, в 1990 году. – Бабы и дети прятались в камышах на озере Глинка.

Патрикей Васильевич Рыбинсков с группой затоновских казаков во главе с атаманом Филатом Смеловым ушли вслед за генералом Толстовым. И только небольшое число их добралось до Китая, а потом до Австралии. Многие сгинули в киргизской степи. Вернувшийся в Илек без обеих ног казак Крючков рассказывал, что Патрикей с другом тоже решили вернуться в Затонное, но пропали где-то в соль-илецких степях. То ли их убили, то ли замерзли по дороге.

Вот так моя прабабушка осталась в двадцать лет одна. Вместе с детьми в 1921 году пережила голод. Выжить Ирине помогал брат мужа Фокей, который работал в рыбколхозе «Шип». Он подкармливал их рыбой. Ирина работала в колхозе на разных работах. Став подростком, сын Иван тоже работал в колхозе. Была у него кличка Ванька-Руслай. Это была родовая кличка казаков Рыбинских. Выросли дети Ирины, а она всё ждала своего Патрикея.

Влюбился Иван в затонновскую певунью Веру Моисееву. И Вере полюбился черноволосый красивый парень. Родители Веры были против. Посватал Веру парень из зажиточной семьи. Назначили день свадьбы. Иван с утра ходил сам не свой. Как это заберут его Веруньку? Ирина беспокоилась за сына: «Смотри, не натвори беды!».

А Иван уже сговорился с другом да и выкрал Веруньку со свадьбы. Увезли на «бухарскую сторону»  и скрывались там две недели.

В 1937 году у них родилась дочка Настя, а 1939-м  – Валентина (моя мама).

Осенью 1939 года Ивана забрали на Финскую. В июне 1941-го  призвали снова. Так мой дед оказался на фронте. Участвовал в обороне Москвы, награждён 1 мая 1944 года медалью «За оборону Москвы», 9 мая 1945 года – медалью «За победу над Германией». Приказом от 12 мая 1945 года шофёр контрразведки СМЕРШ бригады Иван Рыбинсков награждён за поимку особо важного шпиона орденом Красной Звезды.

Летом он вернулся домой. Почти все колхозники пололи в поле тыкву. На улице он встретил свою давнюю воздыхательницу Павлину.

– Батюшки моё, Иван! А твои все в поле, будут только к вечеру. А у меня горячая похлебка в печи да самоварчик подшумлю. Поешь с дороги-то горячее, аль боишься –  отравлю?

Павлина накрыла на стол, поставила заветную поллитровку.

– А Верка-то твоя нахлебников в дом привезла. Аль не писала?  Вот она, Верка! А ты всё Верунька, Верунька! Опять ей позволишь собой вертеть.

Иван молчал, но взгляд его становился всё суровее. Придя домой, он поставил условие: детей, Вериных брата и сестру, сдать в детдом.

Маленькая Валюшка не помнила отца, старшая Настёна ещё тоже сторонилась его – отвыкла. Плакала 11-летняя Ринка: «Нянька, не сдавай нас!» И только 13-летний Володя молча ждал своей участи в углу.

Неведомо было Ивану, как Верунька с детьми пережила войну, не видел он этого. Особенно труден был 1944 год, когда град побил все посевы. Резко сократилось количество хлеба, выдаваемого на колхозника, а мясо не видели совсем, ели лебеду, корни растений.

В 1945 и 1946 годах также не хватало хлеба, картошки. Доходы были крайне низкими, денежная оплата трудодня на Урале составляла в 1945 году восемь копеек. В маленьком домишке жили шесть человек. Однажды Иван сказал:

– Всё, уезжаю в Урало-Илекскую МТС, там заработать можно, да и тебе даю время подумать, определиться, кто тебе нужнее. Определишься – знаешь, где я.

Не знал тогда Иван, не знала и Верунька, что уходит он из родного дома навсегда. Оба думали, что всё наладится, обойдётся. Поселился Иван у сестры своей матери тёти Сани. Рядом в соседях жила молодая девушка Анна. Иван был на 12 лет старше её. Сначала она чуралась его, когда он вечерами курил на скамейке около дома. А потом закрутилось, завертелось. В 1947 году она родила сына, в 1952-м – дочь, но только  в 1957 году, когда она в третий раз забеременела, они расписались.

Только Верунька, несмотря на то, что приняла в дом фронтовика-инвалида, до конца своей жизни оставалась Верой Никоновной Рыбинсковой.

Дементий, которого приняла Вера, сам вырос сиротой. В войну в соседнем селе вместе с домом сгорела его маленькая дочка Шурочка. Жена Ульяна, как тогда говорили, тронулась умом. Жила она у своих родителей и каждый день искала по селу дочку. Идти ему было некуда. Вот и прибился он к Веруньке, а та пожалела его.

Пролетело много времени. Однажды дед Иван приехал проведать дочь Валентину и нас, своих внуков, что было очень редко. Раздал нам свои гостинцы и неловко погладил по голове. Моя мама собирала на стол, а отец сказал:

– Давай поллитровку – тесть приехал.

Открылась дверь. На пороге, окаменев, стояла бабушка.

– Ну что ты, Верунька, – сказал дед, – дай хоть посмотрю на тебя! Наломали мы с тобой столько дров, каждому до конца жизни на печь хватит.

Бабушка молча закрыла дверь. Я знаю, что до конца своей жизни они любили друг друга, но судьба распорядилась по-другому. Переломала война жизнь, переломала любовь. Вера Никоновна Рыбинскова умерла в 1984 году. Иван Патрикеевич Рыбинсков  – в  1987-м. И только её, Верунькина, частушка осталась жить в моей памяти:

Любила, любила –

Его яром убило.

Его яром  да водой –

Я осталась сиротой.

Галина Куц

Илекский район