«…Я БЫ МОГ СТАТЬ ПИСАТЕЛЕМ…»

Ежегодно в Бузулукский район на фестиваль военно-патриотической песни «САЛАМ, БАЧА!» собирается ветеранское братство из всех уголков страны. Товарищи вспоминают свою службу, делятся новостями о семьях, своих успехах. А также часто говорят о  погибших друзьях. Встретясь на фестивале, в очередной раз сослуживцы тамбовчанина Александра Артамонова Владимир Сальников из Питера и оренбуржцы Николай Мелихов, Александр Коротенко, Александр Щербаков перечитают страницы «афганского» дневника друга. Товарищи решили опубликовать воспоминания Саши.

- Шура Артамонов был замечательным человеком да ещё и весьма талантливой личностью с масштабным мышлением, - рассказал о нем Владимир Сальников. - Его дневник - обычная тетрадочка. И, когда разбирали его личные вещи, на неё никто не обратил внимания.  Я его и забрал. На память себе переписал, а оригинал отдал родителям.  Практически каждый год приезжаю к вам на слёт из Санкт-Петербурга. Передал записи из дневника бузулукскому журналисту Александре Каленюк, а она уже переправила в газету «Контингент».

Из дневника Александра Ивановича Артамонова, старшего пулемётчика 3-го взвода специальной разведки РДР:

«...22 мая 1980 года. Наконец-то я в батальоне. Можно всё спокойно осмыслить, записать то, о чём думал, бултыхаясь в десантном отделении БМП-1 - раскаленной консервной банке. Только теперь понял, что такое жизнь. Это прекрасное и удивительное чудо. Понял теперь, когда узнал, буквально увидел, что такое смерть.

Мы хмуры и мрачны, мы злимся и ругаемся из-за пустяков, укорачиваем себе жизнь, нисколько не думая о том, что проматываем чудесный миг пребывания на Земле.

Мне хорошо знаком свист пуль, совсем, как свист стрижа. Она «поёт», когда проносится где-то рядом, когда же летит в тебя, просто оставляет дымчатый след на камне, россыпью каменных брызг осыпает лицо. И уже за укрытием думаешь: «Да! Как хорошо, что ты не нашла себе цель!».

На ремне - семь магазинов, две гранаты, штык-нож и маленькая фляжка воды (750 грамм),  ну что там пить! Когда жара зашкаливает за все возможные пределы человеческих возможностей. За спиной вещевой мешок (так называемый старый армейский «сидор») с патронами, гранатами, сигнальными ракетами. На ней же, на спине, автомат с перемотанными изолентой магазинами по два. И, о боже! Какое счастье, мне ещё досталось тащить на своём горбу радиостанцию. Всё это просто вдавливает меня в землю, в эту афганскую, каменистую, но всё же землю. Но я, нагруженный как вол, впервые в жизни лезу, ползу по почти отвесной стене гор наверх, на вершину… Рот наполняется клейкой горечью, хрипящие лёгкие вырываются наружу вместе с бешено прыгающим сердцем.

Банды растут как грибы. Кажется, что весь Афганистан - это одна сплошная банда.

Днём человек, обыкновенный мирный дехканин, возделывает землю, пасёт скот.

А ночью у него есть откуда достать старенький «Бур» (винтовка), а то и оружие поновее, купленное за американские деньги. И устроить очень грамотную засаду на «шурави» (советских).

Потребуется, думаю, лет 10, чтобы затихла эта партизанская война. А нам ведь совсем немного осталось до дома. И так хочется жить! Вернуться живыми, здоровыми. Но возвращаются не все…

Каждый день самолёт увозит цинковые гробы. Увозит совсем молодых парней. Смерть положила в эти аккуратные металлические ящики их надежды, их будущее, в конце концов, их потомство. Некоторые из них не успели даже влюбиться…

Тяжело умереть от пули, а ещё тяжелее от жажды. Один наш солдат потерялся в горах.

Четверо суток он искал выход, сбросил с себя всё, кроме оружия. И умер… Умер, положив под себя автомат. Умер, не дойдя буквально ста метров до воды…

И мы тоже умирали от жажды. О! Только здесь и теперь я узнал истинную цену маленького глотка воды, обыкновенной жидкости. Какое неземное счастье спуститься с гор, едва-едва переставляя ноги, добраться до горного ручья и упасть в него!

Снова трясёмся в БМП, ищем новое ущелье, ищем моджахедов, ищем для себя новые пули, мины, гранаты.

В эти минуты и часы мозг всецело предаётся воспоминаниям, размышлениям.

Вспоминается дом, родители, друзья, девушки. Очень легко строятся эпизоды, и целые картины возвращения домой. Всё это так сладко, но так пока далеко и сказочно, тем более что сказка то страшная. Она очень даже вполне может закончиться на погосте.

Тяжёлая служба выпала на мою долю. Сначала «учебка». Трудно там быть, когда тебе уже 23 года, а сержанты все по 19-20. Полгода пережил, сержантом приехал на новое место службы и вновь оказался «молодым»!

Ну, а потом Афганистан. Чего стоил один переезд через перевал! Снег, мороз, тент едва прикрывал нас, коченеющих солдат. Мы снимали сапоги и оттирали ноги снегом. Мы спали на земле, на матрасах, в шинелях и бушлатах.

Мы не видим здесь вдоволь хлеба, каждый день тяжёлая работа по благоустройству, наряды, караулы, или вот эти страшные и опасные рейды по Афганистану, когда смерть кажется совсем-совсем рядом, стоит только оглянуться или даже просто скосить свой взгляд, со всех сторон на тебя смотрит леденящим душу взором. День за ночью, ночь за днём. Как написано в уставе: «Стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы…». И мы их переносим, ждём, когда же станет хоть чуточку полегче. Но легче почему то, не становится, даже скорее наоборот…

Мы идём по ущелью. Уже несколько дней оно колышется от взрывов. Посылают снаряды гаубицы, крошат скалы «Грады», потомки знаменитой «Катюши», с рёвом заходят в атаку вертолёты и шлёпают «НУРС»ами (неуправляемый реактивный снаряд). Вдвое сложенная панама – подушка, постелью и одеялом служит пыль афганской земли, если повезёт – край плащ-палатки. Мы говорим обо всём на свете, но только не о том, что в три часа утра подъём, и снова надо будет идти в горы, нужно будет идти в бой. И кто знает, кто из нас завтра наткнётся на пулю и уйдёт в чёрное «никуда».

Мы говорим о любви… Володя Сальников вспоминает последнее письмо от своей девушки Татьяны: «Сижу на диване, ем шоколадку, пью чай, слушаю «Бони М» и пишу тебе письмо…».

Да-а! Вот уж действительно, все 33 удовольствия: сидеть на диване, слушать «БониМ»…

А мы тормошим его: «Ну, рассказывай, что у тебя за Таня? Ты любишь её? А она?».

Такая непонятная, загадочная штука – любовь. Она писала ему письма, а он строил на её письмах воздушный замок, отрывая у сна драгоценные минуты отдыха.

Я думаю, из меня неплохой писатель мог бы получиться. А что? Хорошая работа, только и делай что, пиши, да переписывай. Нет, не получится, наверное, из меня писатель, я слишком большой лентяй для этого.

…Мы лежим, разговариваем, мечтаем.

« Шурик, я к тебе на Новый год приеду, - говорит Серёга Денисов, - только ты кроме вина поставь на стол графин простой прохладной воды. Вспомним, как умирали без неё» И я знаю, что он приедет, и я буду рад его встретить.

Многие приходят из армии, показывают несколько десятков адресов своих армейских друзей, рассказывают о них, но очень редко кто потом встречается или хотя бы поддерживает связь. Это, наверное, обидно – не увидеть больше хорошего человека.

Как будто затерялась где-то в дальних городах и селениях крупица твоего сердца. А Серёга приедет, я знаю, обязательно приедет.

В тени БМП мы лежим у подножия горы. Лежим и думаем, каждый о своём. Думаем и ждём команды идти вверх. Вверх, навстречу опасности, навстречу неизвестности…».

Александр Артамонов

22 мая 1980 года.

 Александр Иванович Артамонов - старший пулемётчик 3-го взвода специальной разведки, погиб 3 июня 1980 года, сгорел в БРДМ № 726…